Нові книги
СІМЕЙНІ ЛІКАРІ ТА ТЕРАПЕВТИ
день перший
день другий
АКУШЕРИ ГІНЕКОЛОГИ
КАРДІОЛОГИ, СІМЕЙНІ ЛІКАРІ, РЕВМАТОЛОГИ, НЕВРОЛОГИ, ЕНДОКРИНОЛОГИ
СТОМАТОЛОГИ
ІНФЕКЦІОНІСТИ, СІМЕЙНІ ЛІКАРІ, ПЕДІАТРИ, ГАСТРОЕНТЕРОЛОГИ, ГЕПАТОЛОГИ
день перший
день другий
ТРАВМАТОЛОГИ
ОНКОЛОГИ, (ОНКО-ГЕМАТОЛОГИ, ХІМІОТЕРАПЕВТИ, МАМОЛОГИ, ОНКО-ХІРУРГИ)
ЕНДОКРИНОЛОГИ, СІМЕЙНІ ЛІКАРІ, ПЕДІАТРИ, КАРДІОЛОГИ ТА ІНШІ СПЕЦІАЛІСТИ
ПЕДІАТРИ ТА СІМЕЙНІ ЛІКАРІ
АНЕСТЕЗІОЛОГИ, ХІРУРГИ
ГІНЕКОЛОГИ
Газета "Новини медицини та фармації" 12 (588) 2016
Повернутися до номеру
Обоснованное упрямство
Автори: Ион Деген - д.м.н., профессор, Израиль
Розділи: Від першої особи
Версія для друку
Статья опубликована на с. 27 (Мир)
Странно. Даже невероятно. Сел за компьютер, приготовившись писать научную статью. Только о ней и думал. И вдруг меня занесло. Совершенно непонятно, почему начал сочиняться этот рассказ.
Однажды, лет пять-шесть назад, заметил на левой голени маленькое круглое выступающее образование, напоминающее родимое пятно. Естественно, не обратил на него никакого внимания. Этим и объясняется такое расплывчатое упоминание момента обнаружения. Спустя какое-то время заметил, что пятно увеличилось. Ни болезненности, вообще никаких ощущений. Но образование увеличивалось и стало заметно выступать над кожей. «Так, — сказал, вспомнив, что я все-таки врач. — Опухоль. Меланома. Злокачественная».
Естественно, подумал о лечении. Рядом — большой рубец после осколочного ранения. На него можно не обращать внимания. Лечение такой опухоли оперативное, с последующей химиотерапией и облучением. Но операцию следовало бы сделать точно над большими сосудами голени, после чего непременное осложнение — нарушение кровообращения и, что для меня еще хуже, нарушенный отток лимфы. Дело в том, что левая нога — моя единственная опорная. Звучит как-то замысловато. Это потому, что правая нога после ранения только вспомогательная, с резко ограниченной функцией, а левая, хоть тоже тяжело ранена, — опорная, с нормально работающими суставами.
Тем временем опухоль увеличилась и превратилась в выпуклую язву. Старый опытный хирург, понимающий, что ждет меня после операции, я исключил этот традиционный метод лечения. Начались поиски альтернативы. Нашел убедительную, хорошо документированную статью женщины-врача из Вены (стыдно признаться, забыл фамилию выдающегося старого врача. Нехорошо), которая на основании большого количества наблюдений — очень внушительная статистика — описала укрепление иммунитета именно против меланомы простым ежедневным приемом сыра коттедж с чайной ложкой льняного масла и чайной ложки корицы с медом. Что может быть проще? Примерно в течение года убедился в результатах этого лечения. Опухоль не увеличивалась, иногда даже уменьшалась, почти не болела или изредка болела незначительно. Единственное неудобство — ежедневные перевязки. Не смертельно. Так в течение нескольких лет мы мирно сосуществовали с меланомой.
У меня есть приятель — грамотный, отличный врач-терапевт. Я ставлю его в пример большинству известных мне израильских терапевтов. Девять лет назад, когда исполнилась годовщина моего вступления в девятый десяток существования, я решил не отстать от моих сверстников и пополнил ряды страдающих тяжелым заболеванием сердца. Мой приятель-терапевт проявил не просто профессионализм, а мастерство и довел меня до центура, до введения катетера в артерии сердца. Вылечил! Настоящий врач! Разумеется, благодарность ему.
Он узнал, что в Израиле есть профессор-онколог, лечащий меланому новыми препаратами, созданными на основе инженерной генетики, феноменально излечивающими меланому. Я сказал приятелю, что неразумно менять уже испытанное эффективное лечение на что-либо новое, статистически пока не сравнимое с применяемым мною. Не подтвержденное другими авторами. Это не нашло одобрения у моего приятеля. Его даже обидело мое, как он считал, неразумное поведение. Конвенциальная медицина — это все-таки не какие-то сыр коттедж и корица. Никуда не денешься, старому врачу трудно отделаться от усваиваемого десятилетиями.
Как-то, услышав от моей жены, что я лежу с температурой сорок градусов, он немедленно примчался ко мне. На правой ноге — большое болезненное красное пятно с четкими границами, как на географической карте. Диагноз, который без труда мог бы поставить и студент-медик старшего курса, не вызывал сомнения у такого опытного врача. Рожистое воспаление. Тут же он назначил мне сильные антибиотики. Стандарт. Конвенциальная медицина.
Я улыбнулся и показал ему стоявший рядом с постелью аппарат, электромагнит: «Дружище, не надо антибиотиков. Несколько сеансов переменного магнитного поля, и максимум через неделю я буду здоров».
Приятель знает, что у меня в мозгу осколок. Поэтому он смотрел на меня как на пациента, нуждающегося в срочной помощи психиатра. От антибиотиков я отказался. Он ушел возмущенный и обиженный. Через четыре дня, навестив меня, увидел здорового человека. Температура тридцать шесть и восемь десятых градуса. Никакой красноты с четкими границами. Трудно описать его изумление. «Почему же не применяют этого лечения?» — «Во-первых, потому, что вы, старый опытный врач, назначаете лекарства. Во-вторых, потому, что фармакологические компании, эти кровопийцы, не хотят потерять свои многомиллиардные доходы. Я сделал максимум возможного: защитил докторскую диссертацию на эту тему — не где-нибудь, а в самом авторитетном ученом совете, в хирургическом ученом совете Второго Московского медицинского института. Написал монографию. Врачам оставалось только прочитать, познакомиться и применить».
Это я написал для того, чтобы было ясно, что у моего приятеля было представление о том, что я не просто старый склеротик, не желающий поменять уже испытанное лечение на новейшее, что мой консерватизм основан на знании и опыте. Не тут-то было. Атаки не прекращались.
Но выяснилось, что профессор-онколог согласен принять меня только после биопсии. Убедить его в том, что на основании увиденного даже студент-медик безошибочно поставит диагноз, что и простой мазок может подтвердить диагноз, не удалось. Приятелю объяснил, почему отказываюсь от биопсии, от нарушения многолетнего взаимодействия с болезнью и от нарушения выработанного у меня иммунитета.
А что профессор? Ведь я для него всего лишь еще одна единица, еще один экспериментальный кролик. Ему нужны правильно и тщательно оформленные документы до и после лечения. Отступить и просто помочь пусть даже очень занудному пациенту? Тем более коллеге? Тем более профессору, кое-что сделавшему в медицине? Нет! Я не видел этого профессора, не общался с ним. Но он мне предельно ясен. Может быть, он неплохой специалист. Но он не врач. Парадокс? Нет. У него отсутствует самое необходимое врачу качество — сострадание. Без этого качества и гений не может быть врачом. Точно так, как человек без таланта не может стать, например, художником.
А приятель не прекращал попыток убедить меня обратиться к этому самому профессору. Ну, в конце концов, чего вам стоит — всего лишь только контрастная рентгенография. Нашел слабое место в моей обороне. Обидную и позорную медицинскую безграмотность. Для меня, долгие годы не имевшего ничего общего с контрастной рентгенографией, она все еще оставалась на уровне того, чем была, чему учили в медицинском институте, несмотря на то, что лет сорок с лишним назад я сам подвергся такому исследованию. Принял бариевую кашу, и все. Барий нигде и никак не вступает в реакцию с организмом. Ничем он не может повредить мне. Согласился.
Приятель на своем автомобиле отвез меня в больницу. Сам в приемной озабоченно оформлял все многочисленные бумаги. Сел в приемной ожидать меня после исследования.
Но как только оно началось, я с ужасом понял дикую, непростительную свою ошибку. Мне не предложили глотать знакомый безвредный барий. Врач ввела иглу в вену. «Из чего состоит контраст?» — спросил я у врача. — «В основном йод». Я тут же решил вскочить и удрать из кабинета. Йод — наиболее сильный элемент, взаимодействующий с иммунной системой, угнетающий ее.
Но я представил себе реакцию моего приятеля на такое бегство, его разочарование. Обиду. Гори все огнем! Остался. Полностью прошел исследование. Глядя, как приятель в паркинге расплачивается за продолжительную стоянку, не промолвил ни слова.
На следующий день в моей постели проснулся не я, в течение многих лет мирно сосуществующий с меланомой, а другой, еще незнакомый мне человек. За грудиной, в самом ее низу, меня давило нечто тошнотворное. На завтрак все эти годы у меня был сыр коттедж с льняным маслом, который съедал с удовольствием. Надо было принять эту вкусную еду-лекарство. Но даже мысль о еде стала позывом к рвоте. Хорошо еще, что нечем было рвать. В опухоли появилась более интенсивная боль. Но это пустячок. Зато в двух малюсеньких подкожных опухолях на бедре боль была совершенно невыносимой. Я часто удивлял медиков своей переносимостью болей, терпеливостью, а тут понял, что переносить такую боль не во власти человека. Счастье, что она была непродолжительной и периодической. Я отчетливо понял, что йод уничтожил мой иммунитет. Состояние, на которое накатывалось еще что-то, что мне, хоть и врачу, трудно описать однозначно. А я собирался написать не рассказ, а научную статью. Хорошая получилась бы статья...
Ну что ж, сейчас мне девяносто второй год. Еще юношей научился встречать смерть без паники. Главное — приучить внуков к тому, что все идет своим чередом, как и должно идти. Юмор в таких случаях — большое подспорье.
Во мне нахально хулиганит тумор.
И так как я пока еще не умер,
Сильнее тумора — еврейский юмор.
Он даже обезболивать умеет.
Открытым текстом сказано еврею
О том, что срочно ожидаем там.
Чтоб облегчить труды гробовщикам,
Сейчас катастрофически худею.
Одно лишь не могу исправить жлобство:
Любимым причиню я неудобство.
Понятно, что стишки такого сорта
Позволено публиковать пост мортем.
Прошло четыре месяца. А я еще жив. Состояние, о котором сказал, что не могу его описать, почти не изменилось. Заставляю себя есть, хотя даже любимая пища не доставляет мне удовольствия и так же воспринимается с трудом. Разумеется, очень похудел.
Общее состояние такое же, как и при описании сразу после исследования. Повторяю: так подробно описываю статус потому, что вообще вместо этого рассказа хотел написать подробную медицинскую статью. И адресат для нее есть: молодые врачи и студенты-медики. Может быть, именно для этого Он в дополнение к подаренным мне годам совершил еще одно чудо, продлив мои дни.
26.08.2016 г.
ЭКСОДУС (или несколько слов о ближайшем будущем)
Исход без паники приемлю.
Как часто я бывал к нему готов.
Солдата долг, хоть на земле, хоть в землю.
Без пафоса и без высоких слов.
Воспоминания переполняют.
Душа, как сейф, добро хранит давно.
Из будущего то, чего не знаю,
Крупицу хоть увидеть из него!
Похерить причинявших муки.
Я тоже не всегда добро творил.
Простят ли за наследство внуки?
Осудят ли, что не предотвратил?
Нет, утешениям не внемлю.
Бальзам? Зачем поток ненужных слов?
Исход без паники приемлю.
Фактически к нему уже готов.
5.07.2016 г.
Любимым
Чтоб облегчить вам муки ожиданья,
Старался басенкой, стихом, рассказом
Уверить вас, что я прочнее зданья,
В котором только хладнокровный разум.
Как строго эти строки не судите,
Но и они способны убедить.
Хотел бы на изысканном иврите
Родным, любя, их трижды повторить.
6.07.2016 г.