Газета "Новини медицини та фармації" 15 (289) 2009
Повернутися до номеру
Доктор Хаус
Не так давно мне принесли сериал про доктора Хауса. Очень увлекательная, знаете ли, «синема». Лихо закрученный сюжет, яркие образы. Больные мужественны и трагичны. Врачи умны и заботливы, правда, иногда интригуют, но исключительно в целях остроты сюжета. Главный герой — просто неподражаем. Умен, проницателен и пропитан цинизмом до последнего гепатоцита. Бродя по клинике со своей тросточкой, наглотавшись какой-то обезболивающей наркоты, он ставит диагнозы, не глядя на пациента. И не только потому, что шибко умный, но и потому что верит профессионализму своих помощников, а они его за это тихо ненавидят.
Я и раньше находил некоторое сходство в постановке диагнозов с работой следователей уголовного розыска, а теперь вообще полагаю, что врачей и сыщиков надо в одном учебном заведении готовить. Что ни говори, а доктор Хаус — это Шерлок Холмс в белом халате, хотя халат он не носит.
У нас на скорой Хаус не работал, своими специалистами обходились. Диагнозы ставили без всяких томографов — они в машину не помещаются.
В тот раз нашу кардиобригаду вызвала на себя линейная. Мы приехали в довольно чистую квартирку, с высокими потолками и недорогими обоями на стенах. Пока мы меняли коллег у постели больной, та тихо сидела в окружении подушек, сложив, как школьница, ладошки на коленях. Выглядела она вполне благолепно — ухоженная, доброжелательная, приятная старушка лет семидесяти. Ее добрые глаза с надеждой смотрели на собравшихся медиков из-за очков, толщиной стекол не уступающих иллюминаторам «Титаника».
Пока Саня, врач, не так давно перешедший на кардиологию, осматривал пациентку, я по привычке рассматривал бабушкину библиотеку. Тогда почти в каждой квартире был шкаф или полка с книгами. Некоторые эти книги даже читали, не все конечно, но попадались любители. Судя по состоянию корешков, бабушка тоже была не прочь пошуршать страничками перед сном. Среди традиционных «Поднятая целина» и купленных на сданную макулатуру «Асканио» и Жоржа Сименона приютился «Справочник терапевта».
— Конечно, беспокоило, доктор. Сердце меня беспокоило, — торопливо запричитала больная. — Сердце у меня болит. Каждый день нитроглицерин пью.
— Вот! — обрадовался врач. — И как сегодня болело?
— Давило, — убежденно начала бабушка. — Мне вообще ишемию ставят. И сердце у меня начинает давить. Как похожу немного, по дому или в магазин, так за грудиной печь начинает и задыхаюсь. Я нитроглицерин выпью, посижу немножко, сердце отпустит, я дальше иду.
— Это же у вас часто? — Саня не мог нарадоваться, старушка была смышленой. — А сегодня что изменилось, что скорую вызвала? Болеть сильнее стало?
— Сильнее доктор, сильнее, — согласилась старушка. —
И зрение упало.
Пока я записывал кардиограмму, Люся — наша фельдшер — достала «Справочник терапевта» и перелистывала, стоя у окна. Она была невысокого роста, с ладной фигуркой, густыми светлыми волосами, спадающими волнами на плечи. Ее умные, иногда строгие глаза смотрели из-за не очень модных, но элегантных очков, слегка приспущенных на нос.
С книгой в руках Люся напоминала сотрудника центральной библиотеки.
Саня принялся сравнивать записанную кардиограмму с предыдущей, лежавшей на столе вместе с карточкой поликлиники. Фельдшер протянула мне книгу и кивнула, указывая на страницу. Уголки были загнуты, как делают, когда под рукой нет закладки, а краска на заголовке «Ишемическая болезнь сердца» смазана пальцем.
Люся решительно направилась к старушке.
Старушка послушно сняла и отдала окуляры. Ее глаза оказались раза в полтора меньше, чем казались до этого. Фельдшер развернулась и вышла из комнаты. Минут через пять она вернулась и отдала обратно очки.
От чая мы отказались. Делать тоже ничего не стали. Собрались и поехали на станцию. В машине Саня сгорал от любопытства.
Люся выдержала паузу, внимательно посмотрела на нас, улыбнулась и сказала:
Вот так. А вы говорите — доктор Хаус.
Виталий Арсеньев, Россия, г. Ханты-Мансийск